Иными словами, второй отражаемый объект криминальных наук формируется служебным предназначением, задачей той или иной науки этого цикла. Если криминалистика имеет своей служебной целью теоретическое обеспечение деятельности по раскрытию и расследованию преступлений и именно этим предопределяется вся направленность изучения ею объекта «преступная деятельность» и закономерностей, которым с этой точки зрения данный объект подчиняется, то, несомненно, иная служебная роль у адвокатологии: теоретическое обеспечение деятельности профессионального защитника по уголовным делам. Последняя же заключается не в раскрытии и расследовании преступлений, более того, даже не в установлении истины по уголовным делам. Она, как говорится, «по определению» состоит в выявлении обстоятельств, оправдывающих лиц, обвиняемых в совершении преступлений и (или) смягчающих ответственность этих лиц.
Именно эта направленность изучения первого из отражаемых объектов (преступной деятельности) лежит в основе вычленения исследуемых криминалистической адвокатологией закономерностей преступной деятельности, их соответствующей интерпретации и использования[8].
Так, в частности, адвокат, по известному принципиальному положению, защищает не преступление, а лицо, обвиняемое в его совершении. Выявляя оправдывающие подзащитного или смягчающие его ответственность обстоятельства, адвокат полагает, что его клиент либо «невиновен вовсе или вовсе не так и не в том виновен, как и в чем его обвиняют»[9] лица и органы, осуществляющие его, подзащитного, уголовное преследование (следователь, прокурор, суд при постановлении обвинительного приговора, а также судебные инстанции, оставляющие обвинительный приговор без изменения в кассационном или надзорном порядке).
Поэтому, думается, в предмет криминалистической адвокатологии должна входить в соответствующей интерпретации изучаемая под соответствующим углом зрения лишь часть закономерностей механизма преступления. А именно: те из них, которые касаются не всего механизма преступления как такового в криминалистическом значении этого понятия[10], а лица, совершившего преступление. А потому в виде первой группы закономерностей, которые должны изучаться конструируемой научной дисциплиной, выступают, на наш взгляд, закономерности формирования преступного замысла в мотивации преступного поведения, мотивации, поведения и действий потерпевших, свидетелей и лиц, прикосновенных к преступлению в уголовно-правовом смысле понятия прикосновенности.
Очевидно, что для глубокой и подробной проработки этой группы закономерностей в рамках криминалистической адвокатологии требуется активное, четко ориентированное в свете именно этой научной дисциплины, использование методов, средств, достижений и криминологии, и психологии, и, естественно, криминалистики. Однако это не разрушает предмета криминалистической адвокатологии, как предмета науки криминалистики не размывает такое же активное использование ею как названных наук, так и целого ряда естественных, технических и общественных научных дисциплин.
В принципе так же обстоит дело с интерпретацией для криминалистической адвокатологии закономерностей возникновения информации о преступлении и его участниках и закономерностей собирания, исследования, оценки и использования доказательств. Все они должны прорабатываться и наполняться своим содержанием с позиций второго отражаемого этой дисциплиной объекта - деятельности адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве.
Необходимость именно такого подхода предопределена тем, что, участвуя в уголовном судопроизводстве и отстаивая невиновность своего подзащитного, в первую очередь адвокат анализирует, как лицами и органами уголовного преследования использована информация о преступлении и его участниках, допустимыми ли и научнообоснованными способами собирались, исследовались и использовались доказательства, лежащие в основе обвинения.
Иными словами, эта большая и во многих случаях основная часть деятельности адвоката-защитника по уголовным делам невозможна без познания закономерностей, составляющих предмет криминалистики. И поэтому они, изучаемые, как сказано выше, под соответствующим углом зрения и в специальных целях, также подлежат включению в предмет криминалистической адвокатологии.
Все еще значительная часть деятельности защитника, являющаяся также областью изучения криминалистической адвокатологии (частью отражаемого ею объекта) связана с интерпретацией им положений и норм материального уголовного права для обоснования позиции, что его подзащитный, по уже цитированным словам А.Ф. Кони, «вовсе не так и не в том виновен, как и в чем его обвиняют».
Заостряя до логического предела эту проблему, Н.Н. Полянский сформулировал следующий риторический вопрос: «Вправе ли адвокат аргументировать перед судом в пользу таких юридических выводов, в правильности которых он не убежден?» И ответил на него утвердительно. «Адвокат на суде, - приводит он в этой связи слова известного немецкого юриста начала ХХ в. Лилиенталя, - не для того, чтобы излагать юридическое исповедание веры, а для того, чтобы представить все, говорящее в пользу обвиняемого, а к данным в пользу обвиняемого может относиться и то обстоятельство, что вина обвиняемого с правовой точки зрения может рассматриваться иначе, чем это делает обвинение»[11].
А для того, чтобы соответствующим образом обосновать свою позицию по делу с уголовно-правовой точки зрения, адвокат должен понимать закономерности, которым подчиняются уголовно-правовые институты, правоотношения и нормы уголовного права. Знаменитый французский адвокат XIX в. Шэд'Эст-Анж выразил эту же по сути мысль следующим образом: «Для того, чтобы знать и понимать закон, достаточно разве знать его текст? Следует проникать в его разум, отыскивая его источник, и при помощи философского принципа, давшего ему жизнь, открывать все приложения, какие только он допускает. Только таким путем вы найдете настоящий смысл всякого законоположения и определите его объем и границы»[12].
Именно поэтому в предмет криминалистической адвокатологии должны включаться, наряду с уже названными, и закономерности, которым подчиняются, на познании которых основаны права, - закономерности уголовно-правовой оценки преступной деятельности.
Совершенно очевидно, что профессиональная защита по уголовным делам подчиняется и собственным, присущим только ей закономерностям. По сути дела выражением отдельных из них являются сформулированные многовековым адвокатским опытом положения о том, что главный принцип защиты - не навредить своему клиенту (закономерность высокой степени общности), то есть, если не предполагается с высокой степенью вероятности желаемый ответ на вопрос, адвокату лучше такой вопрос не задавать (проявление закономерности более частного характера), и т.д. На этапе становления криминалистической адвокатологии основная задача ученых, на наш взгляд, состоит именно в вычленении и формулировании системы закономерностей деятельности защитника в уголовном судопроизводстве.
Сказанное позволяет предложить, естественно, в постановочном плане и лишь в первом приближении следующее определение предмета криминалистической адвокатологии. Криминалистическая адвокатология есть юридическая наука, изучающая закономерности преступной деятельности, ее уголовно-правовую оценку, а также профессиональную защиту по уголовным делам и основанные на познании этих закономерностей средства и методы выявления обстоятельств, оправдывающих лиц, обвиняемых в совершении преступлений, или смягчающих их ответственность.
В заключение следует сказать, что в изучаемой криминалистикой деятельности по раскрытию и расследованию преступлений следователь обязан обеспечить «правильное применение закона, чтобы ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден» (ст. 2 УПК РФ), и выявлять обстоятельства, смягчающие ответственность обвиняемого (ст. 20 УПК РФ), и это свидетельствует не о совпадении предметов деятельности следователя и адвоката и как следствие этого предметов наук криминалистики и криминалистической адвокатологии, а лишь о неком их пересечении (как в принципе есть точки пересечения всех наук криминального цикла).
Литература
1. Молот ведьм. М., 1990. С. 290.
2. Копнин П.В. Гносеологические и логические основы науки. М., 1974. С. 290.
3. Копнин П.В. Указ. соч. С. 310.
4. Белкин Р.С. Ленинская теория отражения и методологические проблемы советской криминалистики. М., 1970. С. 38-39.
5. См.: Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы. Общая и частные теории. М., 1987. С. 43-59.
6. См.: Белкин Р.С. Указ соч. С. 59.
7. См.: Баев О.Я. Предмет криминалистики и теория судебных доказательств // Правоведение. 1983. № 3; Он же. Конфликтные ситуации на предварительном следствии. Воронеж, 1984. С. 75-86.
8. Она же («высшая цель» изучения закономерностей преступной деятельности адвокатологией) исключает, как представляется, возможность рассмотрения этой формируемой дисциплины в качестве одной из частных криминалистических теорий, которые в своей системе составляют содержание общей теории криминалистики как науки, целенаправленно изучающей и обслуживающей расследование преступлений. - См.: Белкин Р.С. Криминалистика... С. 136.
9. Кони А.Ф. Собр. соч.: В 8-ми т. М., 1967. Т. 4. С. 64.
10. См.: Белкин Р.С. Криминалистика... С. 61.
11. Полянский Н.Н. Правда и ложь в уголовной защите. М., 1925. С. 53-54.
12. Идеалы французской адвокатуры. Спб., 1891. С. 13.
